Карта мира на 1087 год нашей эры. Зеленый цвет - Турция, охристый - Египет, оранжевый - Альмохады, желтый - Испания, алый - Англия, синий - Франция, черный - Германия, белый - Дания, голубой - Новгородская земля, красно-коричневый - Польша, коричневый - Венгрия, фиолетовый - Византия, бурый - "Королевство Обоих Сицилий", бледно-желтый - Папское государство, темно-зеленый - Италия. Пустые пространства принадлежат "мятежникам".

  Я выбрал трудный уровень игры, и к тому же сама ситуация предполагалась сложной. Мы  располагали всего двумя провинциями, а граничили с такими мощными государствами, как Египетский султанат (на востоке) и Византийская империя (на западе). К северу же простирались степи, принадлежащие «мятежникам» (то есть не принадлежащие тем или иным фракциям).

Важно было выбрать стратегию. Ну, вопрос «воевать или нет» на повестке не значился. Игра-то ведь поименована «Тотальная война», и в задачах у нас – завоевание Европы и прилегающих территорий (да еще и ограниченное по срокам).

Но имеется проблема с выбором направления экспансии. Можно, конечно, под шумок захватить ничейные территории на Севере, не втягиваясь в войны с большими фракциями. Но в “Medieval” мятежники – опасная сила, и необходимо долгое время держать их под контролем при помощи дополнительных воинских контингентов. А таким отвлечением вполне могут воспользоваться могущественные соседи. Да и в любом случае, между нами и северными степями расположено византийское Закавказье.

Поэтому целесообразно было бы поубавить их могущество. Но сперва – посылаем дипломата позондировать почву, и предложить союз Византии. Однако кесарь отвечает нам гордым отказом.

Зато египетский султан предлагает нашей Турции образовать исламскую коалицию. Ага, теперь становится ясно, кто настоящий друг. Византия подписала свой приговор.

Для справки. Эту эпоху Египтом управлял не султан, но халиф из династии Фатимидов, некогда владевший и странами Магриба (Тунис, Алжир), но утративший их. Там теперь должны были находиться представители династии Альморавидов. Но, в целях спрямления очень непростой истории, в Игре эту династию отождествили со сменившими их Альмохадами (за которых, во время оно, я провел целую кампанию).

К тому же, игровой опыт показывает, что Альмохады проиграют войну фракции Испании, и Египет схватится с последней не на жизнь, а на смерть (чего в реальности не было – главным образом из-за того, что испанская экспансия устремилась в Америку). В этой связи наши Сельджуки приобретают качество решающей гири на чаше весов истории. Ударим по египтянам – их фракция погибнет. Но тогда мы столкнемся с резко усилившейся Испанией – а оно нам надо? Куда как лучше иметь дружественного соседа, прикрывающего наши тылы, в то время как мы сами завоевываем византийские владения.

В общем, это мы все правильно рассчитали. Накопив за несколько ходов максимум солдат, и почти не тратя денег на гражданское строительство, мы атаковали восточные земли кесаря. Ведь во внезапности нападения половина успеха – не так ли?

Однако под Константинополем развернулись упорные бои. Византийцы подтянули крупные войска с Балканского полуострова и трижды наносили нам поражения (я ведь ставил сражение в автоматический режим, по «трудному уровню сложности»). Но спасла нас пассивность императора (хотя живой игрок скорее всего бы выиграл). Так мелкий агрессивный хищник одолевает порой гораздо более крупного, но ленивого зверя.

Вероятно, прежде чем начинать войну с кесарем, стоило бы озаботиться дипломатической поддержкой, и вовлечь в союз с собой Венгрию и Польшу. Но агрессоры часто забывают о дипломатии (чего стоит пример Германии в двадцатом веке), чем крайне вредят себе. Когда я спохватился – нас уже опередили византийские послы.

Тем не менее, четвертый поход увенчался захватом Константинополя и завоеванием европейских владений Византии. Кесарь укрылся на Кипре (недоступном для меня вследствие принципиального отказа от строительства флота).

Поскольку кампанию я решил вести в режиме стремительного сокрушения, немедленно встал вопрос о новом объекте блицкрига. Можно было бы вернуться к идее захвата северных мятежных земель, однако для этого надлежало перебросить войска назад, через все захваченные территории. А хождение "туда-сюда" - есть потеря драгоценноготвремени для стратега. Приведенные ниже замечательный текст Льва Гумилева, описывающий иную эпоху и культуру, тем не менее, блестяще иллюстрирует мысль о том, как опасно бывает путаться в целях.

...Установленная княгиней Ольгой дружба Киева с Константинополем была полезна для обеих сторон. Еще в 949 г. 600 русских воинов участвовали в десанте на Крит, а в 962 г. русы сражались в греческих войсках в Сирии против арабов. Там с ними сдружился Калокир, служивший в войсках своей страны; и там же он выучил русский язык у своих боевых товарищей.

Жители Херсонеса издавна славились свободолюбием, что выражалось в вечных ссорах с начальством. Ругать константинопольское правительство было у них признаком хорошего тона и, пожалуй, вошло в стереотип поведения. Но ни Херсонес не мог жить без метрополии, ни Константинополь — без своего крымского форпоста, откуда в столицу везли зерно, вяленую рыбу, мед, воск и другие колониальные товары. Жители обоих городов привыкли /друг к другу и на мелочи внимания не обращали. Поэтому, когда Никифору Фоке понадобился толковый дипломат со знанием русского языка, он дал Калокиру достоинство патриция и отправил его в Киев.

Эта надобность возникла из-за того, что в 966 г. Никифор Фока решил перестать платить дань болгарам, которую Византия обязалась выплачивать по договору 927 г.. и вместо этого потребовал, чтобы болгары не пропускали венгров через Дунай грабить провинции империи. Болгарский царь Петр возразил, что с венграми он заключил мир и не может его нарушить. Никифор счел это вызовом и отправил «ялокира в Киев, дав ему 15 кентинарий золота, чтобы он побудил русов сделать набег на Болгарию и тем принудить ее к уступчивости». В Киеве предложение было как нельзя более кстати. Святослав со своими языческими сподвижниками только что вернулся из похода на вятичей. Вот опять появилась возможность его на время сплавить. Правительство Ольги было в восторге.

Был доволен и князь Святослав, ибо у власти в Киеве находились христиане, отнюдь ему не симпатичные. В походе он чувствовал себя гораздо лучше. Поэтому весной 968 г. русские ладьи приплыли в устья Дуная и разбили не ожидавших нападения болгар. Русских воинов было немного — около 8—10 тыс., но им на помощь пришла печенежская конница. В августе того же года русы разбили болгар около Доростола. Царь Петр умер, и Святослав оккупировал Болгарию вплоть до Филипполя. Это совершилось при полном одобрении греков, торговавших с Русью. Еще в июле 968 г. русские корабли стояли в гавани Константинополя.

За зиму 968/969 г. все изменилось. Калокир уговорил Святослава, поселившегося в Переяславце, или Малой Преславе, на берегу р. Варны, посадить его на престол Византии. Шансы для этого были: Никифора Фоку не любили, русы были храбры, а главные силы регулярной армии находились далеко, в Сирии, и были связаны напряженной войной с арабами. Ведь сумели же болгары в 705 г. ввести во Влахернский дворец безносого Юстиниана в менее благоприятной ситуации! Так почему же не рискнуть?

А Святослав думал о бессмысленности возвращения в Киев, где его христианские недруги в лучшем случае отправили бы его еще куда-нибудь. Болгария примыкала к Русской земле — территории уличей. Присоединение к Руси Восточной Болгарии, выходившей к Черному морю, давало языческому князю территорию, где он мог быть независим от своей матери и ее советников.

Лавина покатилась. Весной 969 г. левобережные печенеги осадили Киев. Для Ольги и киевлян это было совершенно неожиданно, ибо повод для нарушения мира был им неизвестен. Киев оказался в отчаянном положении, а войска, которое привел по левому берегу воевода Претич на выручку престарелой княгини, было явно недостаточно для отражения противника. Но когда печенежский вождь вступил с Претичем в переговоры, то выяснилось, что война основана на недоразумении. Партия княгини и не помышляла о войне с Византией, и «отступиша печеньзи от града», а то нельзя было даже напоить коней в речке Лыбедп.

Однако Святославу в Киеве было неуютно. Нестор приписывает это его неуживчивому характеру, но надо думать, что дело обстояло куда трагичнее. 11 июля скончалась Ольга и была похоронена по православному обряду, причем могила ее не была отмечена, хотя по ней плакали «...людье вси плачемъ великомъ».

Иными словами, Ольга вела себя как тайная христианка, а в Киеве было много и христиан и язычников. Страсти накалялись.

Что делал Святослав после смерти матери, летопись не сообщает, а вернее, умалчивает. Но из последующих событий очевидно, что Святослав не просто покинул Киев, а был вынужден его покинуть и уйти в дунайскую оккупационную армию, которой командовали его верные сподвижники:

На княжеские столы были посажены внуки Ольги: Ярополк — в Киеве, Олег — в Древлянской земле, а Владимир, сын ключницы Малуши, плененной при покорении древлян. — в Новгороде, потому что туда никто не хотел идти из-за буйного нрава новгородцев. Но для самого Святослава места на родной земле не нашлось. Это не домысел. Если бы Святослав в июле 969 г. собирался бороться с греками, он не стал бы терять темп. Если бы он чувствовал твердую почву под ногами, он вернул бы войско из Болгарии. Но он не сделал ни того, ни другого... и началась серия проигрышей. (Л.Н. Гумилев "Древняя Русь и Великая Степь").

К тому же, каждый ход простоя тяжким бременем ложится на нашу экстенсивную экономику. Мы ведь в духе ряда восточных завоевателей (типа Надира – персидского шаха в 18 веке н. э.) ничего не строим, руководствуясь нехитрым правилом: «Война должна кормить себя сама». Разумеется, она кормит, пока происходит расширение территорий, ибо, как только темп продвижения сбивается, такое государство попадает в экономический цейтнот. Так оно и случилось с историческим Надиром и многими, многими…

По тонкой веревочке бежать надо быстро.

Итак – Венгрия или Польша? Поколебавшись, выбрали Венгрию, как менее лояльную к Турции на тот момент.

Но теперь война проходила в абсолютно иной ситуации, нежели против Византии. Великолепные полководцы, закаленные в боях многочисленные армии позволили завоевать земли венгерской фракции за какие-нибудь три хода.

Однако чрезмерное внимание к завоеванию западных территорий и забвение исконных восточных провинций принесло негативный результат. Измученные военными поборами, восстали коренные турецкие территории, где я, понадеявшись на лояльность, не держал серьезных гарнизонов. Это также довольно типичная в истории завоевателей ситуация.

Восстание вылилось в широкомасштабную войну, пришлось перебросить сюда часть войск из Европы. При этом египтяне оказали нам некоторую военную помощь. Но какую – они захватили две мятежные провинции для себя! Тем не менее, мы не стали ссориться с соседом.

Зато - вернулись к старому проекту аннексии Северных земель.

Дело в том, что до нас дошли известия о крушении Новгородской фракции, не выдержавшей изнурительной борьбы с мятежниками. И турки-сельджуки решили заполнить вакуум в Восточной Европе.

На европейском театре, мы, тем не менее, атаковали фракцию Итальянцев. Возможно, не следовало этого делать, а сразиться с поляками, дабы наши владения на востоке и западе поскорее сомкнулись. А так мы включились в изнурительную борьбу, особенно вследствие того, что против турков выступили усилившиеся французы (сами, кстати, воевавшие с Италией) и неаполитанцы-сицилийцы.

(Окончание следует).

Алексей Фанталов.

 

Турки-сельджуки 2.

Меню